23
     
     И было все на небесах
     Светло и тихо. Сквозь пары
     Вдали чернели две горы.
     Наш монастырь из-за одной
     Сверкал зубчатою стеной.
     Внизу Арагва и Кура,
     Обвив каймой из серебра
     Подошвы свежих островов,
     По корням шепчущих кустов
     Бежали дружно и легко…
     До них мне было далеко!
     Хотел я встать – передо мной
     Все закружилось с быстротой;
     Хотел кричать – язык сухой
     Беззвучен и недвижим был…
     Я умирал. Меня томил
     Предсмертный бред.
     Казалось мне,
     Что я лежу на влажном дне
     Глубокой речки – и была
     Кругом таинственная мгла.
     И, жажду вечную поя,
     Как лед холодная струя,
     Журча, вливалася мне в грудь…
     И я боялся лишь заснуть, –
     Так было сладко, любо мне…
     А надо мною в вышине
     Волна теснилася к волне.
     И солнце сквозь хрусталь волны
     Сияло сладостней луны…
     И рыбок пестрые стада
     В лучах играли иногда.
     И помню я одну из них:
     Она приветливей других
     Ко мне ласкалась. Чешуей
     Была покрыта золотой
     Ее спина. Она вилась
     Над головой моей не раз,
     И взор ее зеленых глаз
     Был грустно нежен и глубок…
     И надивиться я не мог:
     Ее сребристый голосок
     Мне речи странные шептал,
     И пел, и снова замолкал.
     Он говорил:
     «Дитя мое,
     Останься здесь со мной:
     В воде привольное житье
     И холод и покой.
     
     …
     
     Я созову моих сестер:
     Мы пляской круговой
     Развеселим туманный взор
     И дух усталый твой.
     
     …
     
     Усни, постель твоя мягка,
     Прозрачен твой покров.
     Пройдут года, пройдут века
     Под говор чудных снов.
     
     …
     
     О милый мой! не утаю,
     Что я тебя люблю,
     Люблю как вольную струю,
     Люблю как жизнь мою…»
     
     И долго, долго слушал я;
     И мнилось, звучная струя
     Сливала тихий ропот свой
     С словами рыбки золотой.
     Тут я забылся. Божий свет
     В глазах угас. Безумный бред
     Бессилью тела уступил…
     
24
     
     Так я найден и поднят был…
     Ты остальное знаешь сам.
     Я кончил. Верь моим словам
     Или не верь, мне все равно.
     Меня печалит лишь одно:
     Мой труп холодный и немой
     Не будет тлеть в земле родной,
     И повесть горьких мук моих
     Не призовет меж стен глухих
     Вниманье скорбное ничье
     На имя темное мое.